Казарма

ВСПОМИНАЮ МНОГО ХОРОШЕГО

Мой отец Иван Иванович Марков родился в 1879 году под Суздалем, в селе Туртино. Семья занималась сельским хозяйством, а зимой собирали артель, в селе было много хороших каменщиков, и ехали на заработки по разным городам, в том числе и в Орехово-Зуево. В то время фабрикант Савва Морозов строил фабрики и жилье для рабочих. Так мой отец стал строителем казарм в Орехово-Зуеве. Еще мальчишкой слушал его рассказы о том, как они строили наш город. Вероятно, полюбив наш край, ему стало дорого то, что он делал своими руками, и переехал сюда жить в 1919 году, где родились мы: Николай в 1923 году, я - в 1924-м.

Отец продолжал работать каменщиком на фабриках, а мама была нянечкой в 1-й советской больнице. Жили мы в казарме 26. Напротив фасада, в сквере имени Барышникова, мы, мальчишки и девчонки, играли в любимые игры: хоронички, казаки-разбойники, лапту, чижика. А в рядом расположенный зимний театр ходили на детские утренники и постановки. Перед войной в театре была прекрасная труппа А.Л.Грипича, ставили пьесы Островского, Шекспира, Галича и других классиков, а к юбилею Морозовской стачки показывали пьесу "Морозовская стачка" и "Человек с ружьем", которые прошли с огромным успехом. На улице мы узнавали артистов театра в лицо и радовались встрече с ними.

Слева от казармы на большой поляне устраивались колхозные базары. Приезжали крестьяне на повозках с картошкой, капустой, яблоками и другими разными продуктами. А сзади казармы - большое футбольное поле, на нем проводились воскресные матчи между командами фабрик и заводов. В зимнее время поле заливалось, и получался большой каток. Со всех казарм взрослые и дети приходили по вечерам кататься на коньках, а днем здесь соревновались по русскому хоккею. Так что, и в то время все любили заниматься спортом. Затем на месте футбольного поля построили неполную среднюю школу №9, которую я окончил в 1939 году. И футбольные встречи стали проходить у часовенки, рядом с 1-й горбольницей. Там мы сами оборудовали новое поле. Играли казарма на казарму, и собиралось много болельщиков.

По нашему мнению, 24-я и 26-я казармы были самыми лучшими в городе. Полы на кухне и в местах общего пользования выстланы красивой плиткой, уборщицы два раза в день подметали и мыли их, чистота была идеальной. Да на такой пол грех было сорить. Например, кто нечаянно пропьет кипяток, жильцы, сами увидев нарушение, заставляли провинившегося сейчас же вытереть, что тот и делал. Жители сами следили за порядком и мы, дети, тоже придерживались установившихся правил.

Особой любовью пользовалась кухня: большая, просторная, теплая, большую часть времени, особенно в зимние вечера, проводили там. По трем сторонам и посередине стояли два ряда ларей, где хранилась посуда и на них готовили пищу наши матери. Играть на них не разрешалось, мы устраивались рядом, на полу. На втором этаже стоял куб, его топили в две смены и старались, чтобы вода всегда в нем кипела, особенно, когда люди спешили на работу, заваривая чай. Порой выстраивались и очереди. На кухне имелась одна русская и шесть духовых печей. В них всегда было жарко, и матери, уходя на работу, ставили в них горшки и миски, чтобы к приходу на обед пища была горячей. Это новшество в казармах, сделанное Морозовым для рабочих, было лучшим. На кухне же сушили и белье. В холодных ларях хранили продукты: мясо, молоко, масло и овощи. Все отлично сохранялось. Чтобы туалеты и умывальники тоже всегда были чистыми, также следили сами жители. Так приятно бывало вечером, после игр, умыться в больших и глубоких медных умывальниках.

К сожалению, жилые комнаты были очень маленькими - 9,8 квадратных метра, их называли каморками. Мебели в них почти не было: хозяйская кровать, укладка, комод, стол, несколько стульев с табуреткой и буфет для посуды - вот все, что могло уместиться. Мальчишками мы спали на укладке или на полу. Были каморки и побольше, на 20 квадратных метров, в них жили большие семьи, в которых было по 3-5 детей. Но ни теснота в каморках, ни тяжелая в то время жизнь, не делали нас озлобленными. Мы относились друг к другу с уважением, особенно к старшему поколению, помогали, чем могли во всех делах. А это случалось часто. Порой нет денег на хлеб, а до получки папы еще день-другой, шла мама к соседям. Вот так было в тридцатые годы.

Мы подрастали. В 1937 году брат Николай, а он был рослым парнем, пошел работать учеником слесаря в 1-ю прядильную фабрику. Стало в семье чуть полегче: как-никак, а приносил заработанные деньги. В то время многие мальчишки по окончании 5-6 классов шли в ученики на предприятия. Их прикрепляли к хорошим мастерам, и те добросовестно отдавали знания и навыки в работе будущему поколению рабочего класса. Особенно это пригодилось в годы Великой Отечественной войны.

После семилетки я тоже пошел учиться на токаря, в ФЗУ. В семье стало много легче, все четверо работали и получали зарплату. Да еще всем живущим в казармах дали земельный надел. С радостью взялись за обработку своих огородов, получая осенью урожай картофеля, капусты и других овощей.

Возле казармы располагались балаганы, тоже построенные для рабочих Морозовым. С хорошими погребами. В них хранили и урожай с огорода, и грибы, и другие продукты. А на широких полках, наверху, складывали вещи, которые не умещались в наших каморках, но были необходимы в хозяйстве. Верх балагана многие использовали и для сушки белья.

Очень любили посещать парк 1-го Мая. Там часто проводились большие гулянья, особенно по воскресеньям, приезжали артисты из Москвы, были папанинцы и другие знатные тогда люди. Проводились спортивные соревнования по футболу, волейболу, городкам, бегу на различные дистанции между командами предприятий. Хорошее было время, и народ с удовольствием и радостью занимался тем, чем хотел и что нравилось. В казармах организовывались кружки художественной самодеятельности, с постановками ходили друг к другу в гости. Подшефная фабрика, а у нас была 1-я ткацкая, тоже помогала нам. Летом от профкома давали волейбольную сетку, мячи, книги для библиотеки. Многие жители приносили и свои книжки.

В 1938-40 годах жизнь заметно улучшилась. В магазинах появилось много различных продуктов. Матери по воскресеньям пекли пироги с капустой, рисом и ягодами. В лес ходили далеко, к Малой Дубне, и все пешком, в то время машин было мало.

В казарме проживало много детей, и я знал почти всех. Вспоминая те дни, насчитал ребят 1923-25 годов рождения более сорока человек. Приближалась война. На нашем заводе организовали специальный цех, куда собрали все лучшие станки и начали выпускать боеприпасы. Известие о нападении фашистов на нашу страну мы, мальчишки, встретили так, как знали по кинофильмам "Если завтра война", "Чапаев" и другим: мы сильны, мы победим. Но вскоре поняли, что ошибались, увидев много раненых в больницах и школах, переоборудованных под госпитали, да и ленинградцы проезжали мимо нашего города в таком состоянии, что было страшно смотреть на них.

В сентябре-октябре 1941 года мобилизовали ребят 1923 года рождения. Брат Николай воевал под Москвой, был ранен и после госпиталя, в июне 1942-го погиб под Воронежем. Когда в казарму приходили "похоронки", матери вместе собирались в коридоре и оплакивали погибших, тревожились за еще живых, часго вслух читали письма с фронта.

Меня призвали в августе 1942-го. В полковой школе получил звание младшего сержанта, командира пулеметного расчета. Был три раза ранен, контужен, но дошел до Кенигсберга, до победы. Вернувшись домой в конце 1945-го, в казарме застал только женщин и подростков, да нескольких моих одногодков, демобилизованных по ранению.

1946 год был очень тяжелым, и люди в казарме, переживая тот период, надеялись на улучшение, ведь мы были победителями. И оно постепенно пришло: отменили карточки, снова появились в магазинах продукты, да и огород был большим подспорьем для людей. Но моих друзей, с которыми рос в казарме, учился в школе, играл в любимые игры, уже не вернешь, хотя матери по-прежнему надеялись и ждали. Из более сорока наших ребят вернулись с фронта не более десятка. Но подрастала другая молодежь, жизнь продолжалась. Они также играли в разные игры у казармы, особенно в футбол и волейбол, посещали театр и кинотеатр "Художественный", где перед началом киносеанса играл духовой оркестр, и устраивались танцы. Молодежь отогрелась душой от войны, работала на предприятиях и старалась делать жизнь лучше.

В 1948 году женился на девушке, с которой учился в одном классе, а в войну переписывались. Недавно отметили 50 лет нашей совместной жизни. После свадьбы нам предложили побольше на три метра комнату в шестой казарме, и мы переселились туда, где и прожили 13 лет. Шестая казарма была поменьше в размерах, да и несколько похуже: асфальтовые полы. А в остальном все также: народ жил дружно. В общей сложности в казармах я прожил 40 лет, и вспоминаю много хорошего из той жизни. Вырастил двух дочерей, которые получили высшее образование, сейчас растут семь внуков, четверо из них уже тоже заканчивают институты. Жизнь продолжается. Не совсем так, как нам мечталось в молодости, и обидно за наше поколение.

Вспоминаю, как праздновали в казармах Новый год, 1 Мая, 7 Ноября. Новый год считался самым лучшим праздником. Готовились к нему заранее. Выбирали совет содействия из самых активных. Они собирали деньги на подарки детям, в красном уголке устанавливали елку и там проводили утренник. Взрослые отмечали праздник все вместе. Всю ночь пели старинные песни под гармошку, балалайку, ходили ряженые. Хотя и жили не богато, но веселились от души. К 1 Мая родители обычно покупали нам обновки, ходили на демонстрацию по Ленинской улице. Так же проходил праздник 7 Ноября. Мы всю жизнь прожили в коллективе, и это нам всегда очень помогало.

С. МАРКОВ,

бывший житель казармы.

К печати подготовила И. Чепарина.